легко превращает рисованный шрифт в наборный. И наборный в рисованный -
в том смысле, что появилась возможность модификации формы самой литеры.
Не только печать. Специфика типографики сохраняется независимо от того,
нацелена она на тиражирование или нет. Впрочем, здесь можно говорить
о тиражировании методом публичной демонстрации. Многие уникальные
объекты, такие, например, как вывески, указатели направлений, выставочные
стенды, графически оформляются в технике набора.
Не только текст. Речь идет о двух моментах, раздвигающих рамки понятия.
Во-первых, создатели наборного шрифта обычно тоже именуют себя
типографами, и лучшие из них преуспевают также и в области оформления
текста. Type design - не столько приграничный участок, сколько столица
типографического государства. Фотографическая и дигитальная техники
превращают проектирование наборных шрифтов во все более массовое
профессиональное занятие, интегрированное в собственно типографику
(см. Фотографический набор, Дигитальный набор).
Во-вторых, с древнейших времен «визуальные коммуникаторы» почитают
иллюстрацию наряду со словом. В деле расположения заданных картинок
компетенция типографа абсолютна, чего не скажешь о тех случаях, когда
дизайнер сам волен выбирать, создавать и обрабатывать иллюстративный
материал, хитросплетать надписи с картинками, как это бывает на плакатах,
обложках, упаковках и т.п. Сложный пластический синтез слова и изображения
возможен, когда типограф и иллюстратор либо тесно сотрудничают, либо
совмещают обе профессии. Кстати, возможности современной техники верстки
и печати таковы, что различие между плакатом и страницей книги начинает
нивелироваться. Соответственно размывается грань между типографикой как
таковой и иллюстрированием.
Не только графика. Типографика и объемный дизайн сочетаются в разных
формах. Сама работа с кодексом - с этой многослойной изобразительной
поверхностью - сопряжена с выходом в третье измерение. Оформление
выставки можно трактовать как создание книги в масштабе интерьера,
и именно это существенное подобие позволяет типографам успешно выступать
в жанре экспо-дизайна.
Нет нужды раскрывать роль типографа в графической разработке упаковок,
вещей, стендов, архитектурных объектов, несущих надписи, в том числе
и трехмерные (объемные буквы, надписи-скульптуры и т.п.).
Не только оформление. Скованный в своем творчестве алфавитом, системой
письма, нормами правописания, правилами набора, а главное, особенностями
текстового оригинала, типограф преобразует одну графическую версию
в другую, более совершенную, и потому выступает в скромной роли
оформителя. Типографика обслуживает чтение и обычно несет свою службу
довольно незаметно. Чтобы обратить слово в зрелище (а возможности такого
обращения безграничны), нужны особые предпосылки. Читатель замечает
типографику лишь при встрече с акцидентными построениями
(см. Акциденция), логотипами, шрифтовыми иллюстрациями, изысками
библиофильской печати и другими вещами, выполненными с установкой на
убеждение, стимулирование чтения, удовлетворение эстетических запросов.
Судя хотя бы только по работам такого рода, творчество типографа не сводимо
лишь к поиску адекватной формы, предопределенной данностями текстового
материала.
Типографика с ее особыми материалами, техникой и языком давно стала
достоянием пластических искусств. Об этом свидетельствуют не только
произведения прикладной графики, но и свободные шрифтовые композиции,
типограммы, коллажи, опыты конкретной поэзии, творения художников-
концептуалистов и пр.
142
Титул
Заглавный компонент книжного
издания. Обыкновенно он занимает одну-две страницы, но может разрастаться
до нескольких. Этим многостраничным, пышно оформленным и украшенным
картинками «входам» в книгу (столь некогда любимым советскими
художниками книги) обычно трудно найти оправдание. И все-таки термин
«титульный лист» неудачен, так как он определенно указывает на всего лишь
одну страницу с оборотом (см. Лицо и оборот).
Первая из известных «титулованных» книг датирована 1476 годом.
К этому времени печать и книжная торговля приняли такие масштабы,
что книга больше не могла довольствоваться скромным колофоном,
затерянным на последней странице. Кстати, «первый колофон, включающий
все выходные данные, появился в 1457 г>> (хм.ьбо).
В ранних печатных книгах первую страницу, подверженную загрязнению,
оставляли незапечатанной. Теперь пустому месту (см. Пустая полоса) нашли
достойное применение. Впоследствии (с начала XVIII века) стало хорошим
тоном переносить титул на третью страницу, прикрывая его так называемым
авантитулом (по-немецки Schmutztitel, что буквально значит «грязный титул»).
Со временем авантитул принял образ скромной прелюдии к большому
типографическому событию. Таким образом, история титула знаменует
превращение бросовой страницы в едва ли не главную - в «герольд текста»,
по меткому выражению Яна Чихольда (90, с. 88).
«История книгопечатания в значительной степени представляет собой
историю титульного листа» (9д, с. и8). Хрестоматийное высказывание
британского типографа Стэнли Морисона справедливо в том отношении,
что в титуле отчетливо отражается стилистическая тенденция. Титул
приковывает особое внимание типографов и исследователей и иногда,
увы, отвлекает их от рядовых полос.
Состав данных, выносимых на титул, сформировался не сразу. Первые
«герольды» не отличались громогласием и не слишком выделялись на фоне
других страниц. Но уже к началу XVI века сложилась классическая форма
бокала, вазы, дерева, оживленная издательской маркой в суженной части
(см. также Английский титул). Главная страница не обошлась без крупных
шрифтов, которые так и стали называть - титульными.
Эпоха барокко породила пространные титулы, набранные шрифтами
разных кеглей и, условно говоря, начертаний (см. Начертание шрифта).
Стилистическое единство шрифтового ансамбля все еще соблюдалось,
не считая характерных случаев примешивания готического шрифта к антикве.
Строки все плотнее нанизывались на центральную ось. Можно сказать,
что к этому времени принципиальные возможности зеркально-симметричной
композиции (нюансы в счет не берутся) были исчерпаны.
Классицистический титул обрел воздушность и величественную строгость,
сменившиеся вскоре ампирным великолепием. Затем, в развитие
романтической линии, настало время эклектики. Оно запомнилось,
прежде всего, «легкомысленными» смешениями разных шрифтов как старого,
так и вызывающе нового рисунка (см. Свой и чужой шрифт, Гарнитура).
XX век отреагировал на «бесстильность и потерю чувства меры», с одной
стороны, возвращением к ренессансным истокам, с другой - модернистским
натиском, в результате которого типографическая композиция лишилась
жесткого и единого вертикального хребта.
Наше время одинаково благосклонно как к классической традиции, так
и рационалистическому минимализму. Оно зовет (правда, все тише и тише)
к свободной игре с прошлыми стилями и проявлениям безудержной
типографической фантазии. Правда, эксперимент с титулом несколько
сдерживается представлением о «благородной книжности» и самим каноном
титульного текста. Титул родствен книжной полосе, но также - обложке,
афише, рекламному объявлению. Его история знаменует зарождение
и развитие акцидентного направления, а возможности акциденции (даже
в умеренных формах) в принципе необозримы.
Акциденция
Английский титул
Обложка
Лицо и оборот
Ось
Свой и чужой шрифты
Пустая полоса
Гарнитура
Строка
Кегель
Рисунок шрифта
Начертание шрифта
Страница
Полоса
Антиква
Готический шрифт
Афиша
123