положительным; невыделенное, например, текст в оборке, воспринимается как
слабое выделение. Заботясь об адекватности выделительных средств и следя
за тем, чтобы любая незначащая деталь, как случайная, так и запланированная,
доносила смысл своей незначимости, можно свести нежелательный побочный
эффект к минимуму. Исключить его полностью вряд ли возможно. Текст
и активная типографика по-своему несовместимы.

б) Выделить все - значит не выделить ничего. Расхожий постулат ценен
и в обратной форме: чем меньше объем выделенного и чем меньше разных
выделений, тем лучше работает каждое из них в отдельности. Выделять хорошо
на массивном и гладком фоне. Самые чистые и эффективные выделения -

те, что основаны на парном контрасте. В Типографике швейцарца Э.Рудера
акцентированы (наклонным шрифтом) три слова: «книга должна быть дешевой
и прекрасной». Несмотря на свою деликатность, это выделение кричит, будучи
единственным на весь том. В сколь угодно большой и сложной книге
без выделений есть свой резон. «Писатель, слишком часто прибегающий
к этим типографическим средствам, выдает этим, что сам не доверяет
выразительности своих слов», - считал немецкий типограф П.Реннер (г8, с. юо).

в) «Связанные по смыслу и роли в данном контексте элементы содержания
должны иметь, - как писал А.А.Реформатский, - общие графические признаки,
контрастные - различные графические признаки» (52, с. 107). Во всяком случае
типограф располагает выделительными средствами как сопоставимыми,

так и не сопоставимыми по силе и характеру, то есть, соответственно,
средствами, в большей или меньшей мере пригодными для адекватного
выражения смысловых и ролевых связей. Мера условности выделений
довольно высока, однако не стоит пренебрегать скромным ресурсом их
самовыразительности. Например, пространной цитате к лицу чужой шрифт
(см. Свой и чужой шрифт). Полужирный шрифт, в отличие от курсива, дает
безусловный акцентировочный эффект. Особой самовыразительностью
отличаются разграничительные и пространственные выделения. Отнюдь не
условно новый абзац обозначают новострочием, а новое предложение всего
лишь межсловным пробелом, - большему периоду соответствует более
ощутимый разрыв текстовой ткани. И еще один пример: заголовки,
заверстанные параллельно тексту (см. Маргиналии, Вывод), не просто хорошо
выделяются, но и буквально изображают свой логический параллелизм по
отношению к озаглавленным разделам.

г) Стройная система выделений предполагает их достаточность.
Желательно выделять экономно, то есть, вводя в данный контекст лишь один
специальный типографический признак и оставляя тем самым как можно
больше общих. Как ни странно, выразительность выделения лучше держится на
единственном признаке, чем на нескольких сразу. Например, если заголовки
выделены более крупным шрифтом, то незачем добавлять насыщенности; если
они даны полужирным, то их можно не укрупнять и даже не отбивать снизу;
если заголовки набраны с отступом или на поле, то легко обойтись и вовсе без
выделения шрифтом.

Избыточные выделения нежелательны так же, как и слишком сильные.
Впрочем, таковые бывают оправданы в расчете на неквалифицированного
и агитируемого читателя, а также в аномальных типографических ситуациях.
Например, в № 4 за 1977 Г°Д обильно экспериментирующего журнала Visible
Language две колонки на каждой странице соответствуют двум разным статьям,
идущим симультанно. Чтобы отделить одну от другой, понадобились
избыточные средства: колонки различны по формату строки, способу
выключки строк, насыщенности шрифта, и, в дополнение, они сдвинуты друг
относительно друга по вертикали.

д) Совмещение нескольких признаков в одном выделении чревато
неясностью типографического высказывания. Тем не менее, без такого
совмещения не обойтись, когда необходимо с дополнительной целью выделить
уже выделенное или внутри выделенного. Один признак данной силы не
способен успешно играть сразу несколько ролей. Если, скажем, нужно
акцентировать слово, обозначенное светлым курсивом, то придется прибегнуть
к полужирному курсиву или подчеркиванию линейкой. Кстати, подчеркивание

будет выглядеть убедительней. Шрифтовое выделение лучше увязывается
с нешрифтовым, чем с другим шрифтовым. Правда, следует обратить
внимание на несовместимость некоторых выделительных приемов. Например,
полужирный шрифт плохо вяжется с осветляющей его разрядкой. Здесь разные
приемы как бы уничтожают друг друга.

е) В системе выделений не должно быть ни синонимов, ни омонимов.
Это правило нуждается в двух оговорках.

В разных контекстах, четко разграниченных и входящих в более широкий
контекст, один и тот же элемент смысла может быть выделен по-разному.
Например, если номер примечания набирают в тексте маленькой надстрочной
цифрой, то у самого примечания вполне оправдана полноразмерная цифра,
так как во втором случае это всего лишь порядковый номер, а в первом - еще
и знак сноски. Или: если в основном тексте имена собственные даны курсивом,
то в «закурсивленных» подписях к иллюстрациям их как нельзя лучше набрать
нормальным шрифтом. Уязвимость такого решения состоит лишь в том, что
сама подпись, без особых на то оснований, выделена шрифтом иного
начертания.

Что касается омонимики (разное выделено одинаково), то нужно
определиться, что считать разным и придавать ли этим различиям значение.
В компетенции типографа - устанавливать и самое необходимость, и степень
специализации выделений. Всему выделенному или его части (например,
и заголовкам, и подписям к иллюстрациям, и акцентированным словам внутри
основного текста) можно безбоязненно присвоить один и тот же, притом
единственный признак (например, полужирный шрифт).

ж) Грамота выделений - не препятствие для типографических трюков

и экспериментов. На практике она часто нарушается, когда типограф входит
в область акциденции или художественной интерпретации текста. Гарантом
допустимости и даже безболезненности нарушений служит жанрово-
стилистический (графический) и, в еще большей степени, языковой контекст.
Слово как таковое выстаивает под натиском не только намеренных
типографических излишеств, но и случайных просчетов. Так или иначе,
опасения за неадекватность выделений, равно как и упования на их
всесильность, не всегда идут на пользу типографике. В самой выделительной
грамоте есть кое-что полезное и для ее ниспровергателей. Как показывает опыт
«бешеных» типографов (а таковыми с успехом становятся самые расчетливые и
дисциплинированные), ниспровергать очень просто: достаточно добиться
такого зрительного эффекта, сила которого (повторюсь) подчеркивает
смысловую незначимость выделений.

24 Выключка строк

Термин имеет два СОПряжеННЫХ Блочный набор

значения. Собственно выключкой называют доведение строки до заданного Флаговый набор

формата (см. Формат строки) при наборе сплошного текста. Этого можно Красная строка

добиться лишь путем варьирования межсловных пробелов или межбуквенных - Строка

когда в строке всего лишь одно слово. Тогда в каждой строке получается свой Формат строки

Пробел, НеСКОЛЬКО больший ИЛИ МеНЬШИЙ баЗОВОГО, НОрмалЬНОГО. При ОДНОМ Межсловный пробел

и том же шрифте колебания пробелов тем заметней, чем уже колонка. Межбуквенный пробел

Выключка стала нормой, начиная сразу с Гутенберга. В ней реализуется, Ось

С ОДНОЙ СТОрОНЫ, Соблазнительная ВОЗМОЖНОСТЬ наборной техники, С Другой - Колонка

идеал блочного набора. Ради спрямления правого края колонки в жертву Сплошной текст

приносится ПОСТОЯНСТВО меЖСЛОВНЫХ пробелов, ХОТЯ ОНО ПО справедливости Абзацный отступ

и по традиции тоже считается одним из благ типографики. Выключка строк -
редкий пример наружной отделки формы за счет нарушения внутренней
структуры материала, классический случай погони за двумя зайцами.

Первым, кто всерьез задумался об этом парадоксе, признан британский
художник и типограф Эрик Гилл. Первое издание его Очерка о типографике
(1931 год) набрано (отнюдь не демонстративно) без выключки строк.
Традиция была нарушена не столько в развитие «новой типографики»,
сколько в подражание догутенберговским манускриптам.

33