кажется, правила, которым подчиняется (или, вернее, само
вырабатывает) искусство обложки.

Научного исследования книжной графики у нас еще не
существует. Оставляя в стороне сложный и сомнительный
вопрос, насколько вообще уместна научность в искусство¬
знании (ведь „наука" и „знание'1 далеко не синонимы),
мы отметим только, что убежденный сторонник научного
искусствоведения — проф. А. А. Сидоров, в своем интерес¬
ном очерке „Искусство Книги" (М. 1922) ничего научного,
в сущности, не дает. Мы не станем спорить с уважаемым
коллегою, когда он настаивает на том, что „картина должна
быть картиной, статуя—статуей, плакат—плакатом и книж¬
ная обложка не чем иным, как книжной обложкой" („Искус¬
ство книги", стр. 53). Трудно спорить с утверждением, что
„смысл обложки в ее связи с книгой", но, когда автор
в своих примечаниях к репродукциям говорит об „удачных"
или наоборот „неоправданных" явлениях графики, то заме¬
чания его, хоть иногда и удачны, но всегда неоправданны.
Прежде, чем выносить решительный приговор по поводу той
или иной обложки, следует задаться вопросом,—какую цель
преследовал автор, т.-е. к какому типу обложки следует
отнести его работу и в какой мере отвечает эта работа
книжно-графическим канонам и традициям.

Что касается типологии обложек, то произведенный нами
обзор обширного графического материала подсказывает
определенную классификацию.

Прежде всего, мы отличаем шрифтовую обложку от
сюжетной. Первая не имеет никакого содержания, кроме
надписи. Вторая имеет на ряду с надписью известное со¬
держание.

Шрифт в обоих случаях одинаково важен; наличие сюжет¬
ного рисунка не умаляет значения шрифта,—наоборот, иногда
подчеркивает его роль. В сюжетной обложке шрифт непре¬
менно должен быть связан с характером изображения.

По содержанию обложка может быть:

1) Иллюстративной (maximum повествовательного со¬
держания),

2) символической (optimum сочетания конкретных и
абстрактных элементов),

3) декоративной (minimum содержания вплоть до полной
беспредметности).

Между этими тремя категориями существуют переход¬
ные, промежуточные типы.

По способу исполнения обложка бывает:

1) двухмерной (т.-е. плоскостной, плакатный, мозаиче¬
ский тип),

2) трехмерный (т. - е. выпуклый, стереометрический, пер¬
спективный тип).

По цвету мы различаем:

1) монохромную обложку, (рисунок отпечатан одной
краской, черной или цветной) и

2) полихромную (рисунок исполнен в две или три
краски).

Наконец, нельзя обойти вниманием и бумагу, так как
в зависимости от нее обложка может приобрести новый,
дополнительный тон, — например, рисунок в две краски, отпе:
чатанный на цветной бумаге, производит впечатление трех¬
цветной обложки. Чисто шрифтовая обложка отличается
от наборной только тем, что вся надпись исполнена худож¬
ником, по рисунку которого сделано клише, а не набрана

30

с помощью готового типографского шрифта. Следовательно,
здесь фантазия художника ограничивается шрифтовым за¬
данием: он оперирует исключительно с формой и размером
букв. Нужно ли говорить, что такие обложки, при всей их
графической скудости и незатейливости, могут быть вполне
художественными произведениями? В них художнику откры¬
вается возможность блеснуть пониманием шрифтовой, бук¬
венной архитектоники, проявить чувство гармонии, пропор¬
циональности и равновесия. Среди чисто шрифтовых
обложек, каковы, например, многие работы А. Н. Лео, мы
имеем ряд совершенно безупречных вещей. Разумеется,
никакой метранпаж, никакой наборщик, как бы ни были
они опытны и какими бы шрифтами не располагали, не
смогут скомбинировать буквы и строки таким образом,
чтобы получилось впечатление стройной, незыблемой, ла¬
скающей глаз, соразмерности. Исключительно удачна среди
таких обложек Лео — „Переписка Романовых" (1923), над¬
пись простая и строго гармоничная. Обложки книг В. Лих-
тенштадта „Гете" (1920), „Всемирной литературы", „Книги
и Революции", Быковского „Картография" (1923), Аниси-
мова „Книжный переплет" (1921) и т. п. демонстрируют
излюбленные приемы Лео—ренессансовые картуши, аканты
и lettres tracées по образцу сквозных подписей на резцовых
гравюрах (см. рис. обложки А. Н. Лео на стр. 45).

В обложках Лео — математическая точность и глубокое
спокойствие. Если не считать несколько чрезмерного при¬
страстия к акантам, картушам и завитым росчеркам в духе
1830 г.г., в его обложках нет ничего лишнего: они всегда
в меру насыщены графическим содержанием. Может быть,
художнику иногда изменяет вкус, —одна из слабейших его'

мчклтпип

ЗА ЭТИ
ГОДЫ

КНИГА
ПЕРВАЯ

государственное ииѵгЕлмтво.лгнишічѵ,
•t 5 is

№ 1. Обложка раб. М. Кирнарского.

31