Бытовые трафаретные надписи часто грешат боль¬
шим количеством старательно вырезанных, но ничем не
оправданных белых перемычек, отчего текст превраща¬
ется в нечитабельные иероглифы. Некоторые стыдливо
маскируется под ручную надпись. Предательские пере¬
мычки в этом случае закрашиваются вручную, причем
желание пустить пыль в глаза иногда настолько преобла¬
дает над здравым смыслом, что в ход идет краска другого
цвета (илл. 29). А бывает, что от излишнего тщания тра¬
фарет изготавливается ради одного-единственного отпе¬
чатка.
Собирая воедино кучи разрозненных материалов, ка¬
сающихся БШ, я пыталась вспомнить, что же заставило
меня заняться этой темой. Причина оказалась неожидан¬
ной — уязвленное самолюбие. Дело было так: для съемок
мультфильма «МИТЬКИМАЙЕР» понадобилось написать
несколько титров классическим «заборным» шрифтом,
вроде как на доске объявлений в «красном уголке». Я счи¬
тала себя большим знатоком в этой области и самоуверен¬
но взялась за дело. Помня, что моя собственная расхля¬
банная женская скоропись попадает под определение «хо¬
рошо выработанный почерк», я старалась придать руке
должную косность, сильно напрягала пальцы и почти при
этом не дышала. Увы, подлая развращенная рука выда¬
вала фальшивку за фальшивкой. Это не тянуло даже на
лукавый шрифт! Неудача постигла и остальных членов съе¬
мочной группы, имевших ту или иную степень художе¬
ственного образования. Положение спас восьмилетний
школьник, зашедший проведать папу-звукооператора. Он
был приставлен к делу, и через пятнадцать минут мы по¬
лучили несколько великолепных образцов девственного БШ
20
(илл. 8). К обильным похвалам ребенок отнесся с недове¬
рием _ видимо, учительница думала иначе.
Почему же так трудно подделать БШ? Или я не была
когда-то неграмотным ребенком, писавшим упоительной
красоты каракули? В конце прошлого века немецкий пси¬
хиатр Р. Крафт-Эбинг погружал взрослых пациентов в
гипнотический сон и, перенося их назад во времени, за¬
ставлял писать различные тексты. Почерк спящих людей
менялся на каждом этапе, вплоть до самых первых дет¬
ских опытов, точно соответствуя реальным сохранившимся
образцам. Разбуженный пациент не мог воспроизвести
свой почерк многолетней давности, хотя за минуту до этого
проходил от начала до конца весь путь становления соб¬
ственной руки6.
Дело в том, что скромный автор аутентичной бытовой
надписи ощущает себя в лучшем случае охотником, пой¬
мавшим СЛОВО в ловушку, сооруженную из забора и
мела, но ни в коем случае не художником. Самая малая
творческая корысть тут же превращает девственный шрифт
в лукавый, а ребенка - в ремесленника. Берусь утверж¬
дать, что профессиональный художник не может воспро¬
извести настоящий девственный шрифт. Пока он шел
вперед сквозь чащу, птицы склевали с тропинки путевод¬
ные крошки. Лукавый шрифт более сговорчив. Такие
мудрецы, как М. Ларионов, Н. Гончарова, О. Розано¬
ва, В. Ермолаева знали толк в чистой музыке БШ (илл. 38—
42). Однако их изящный стилизованный псевдобытовой
почерк основан на лукавых первоисточниках базарных
вывесках, лубках, народных вышивках, росписях по де¬
реву. Любая надпись, включенная в состав произведения
искусства, автоматически подчиняется общему контексту
21