сомнение или задержка, и лукавая рука начинает торго¬
ваться с буквой, добавляет там и сям кудри и закорючки,
сбивает с толку и приручает сурового урода. Наиболее
сложные в написании буквы подвергаются выборочной,
часто совершенно неоправданной косметической опера¬
ции4. Лукавый шрифт запросто объединяет в одной над¬
писи прописные и печатные буквы, которые тут же всту¬
пают в противоречие друг с другом: протянутая рука чу¬
жака повисает в воздухе (илл. 16, 23, 24).

Трафаретный БШ занимает несколько двусмысленное
положение в компании своих рукописных собратьев. С од¬
ной стороны, изготовление трафарета предполагает не¬
кий (и, уверяю вас, немалый) труд, мгновенно подни¬
мающий пишущего/режущего до уровня ремесленника,
если не художника5. Чтобы изготовить трафарет, нужны
время, кое-какие необходимые материалы и, главное,
достаточно веская причина для столь изысканных дей¬
ствий. Редкий безумец станет вырезать трафарет просто
для того, чтобы несколько раз набить на заборе слово ХУЙ.
(Такими вещами занимаются обычно художники-концеп¬
туалисты, паразитирующие на беззащитном теле БШ.)

С другой стороны, трафаретная надпись представля¬
ется менее ценной, чем написанная от руки, именно из-
за своего предварительного умысла, а также из-за хоть
и небольшого, но тиража. Недаром выражения «тираж»
и «по трафарету» в разговорном русском языке имеют ярко
выраженную негативную окраску, а словосочетание «пред¬
варительный умысел» обычно ассоциируется с «отягчаю¬
щими обстоятельствами». Психологически рукописный
БШ подобен удару булыжника или ножа в рукопашной
схватке, в то время как трафаретный похож на выстрел

16

из миномета, безопасно стоящего в кустах за пару кило¬
метров от цели. Возможно, такого рода соображениями
руководствовался неизвестный московский фанатик, по¬
вторивший этот лозунг вручную десятки раз в течение
одной октябрьской ночи 1993 года (илл. 77).

Процесс изготовления трафаретной надписи таит в себе
возможность разделения труда и ответственности: один
режет, другой набивает, причем два этих действия могут
быть сильно разнесены во времени. «Набойщик» часто
становится полноправным соавтором «вырезалыцика»,
проявляя незапланированную инициативу или простую
неаккуратность в работе (илл. 33, 36).

В девственном разделе трафаретного БШ, представ¬
ляющем собой всевозможные вариации на тему бруталь¬
ного «брускового» и худосочного «чертежного» шрифтов,
кириллица берет наконец реванш у латиницы. Обилие
прямых элементов в русских буквах превращает изготов¬
ление матрицы в чисто механическое занятие — знай чер¬
ти себе по линейке, максимально спрямляя округлости
(илл. 27, 29, 30, 34). Задачу можно упростить, выклеив
надпись скотчем на картонке и вырезав по контуру.

Унылая прямизна девственных трафаретов часто ожив¬
ляется изъянами набивки или замысловатыми импрови¬
зациями на тему сложных в изображении Ж, У, Ч, К,
Д, Ф и Я.

Эти импровизации составляют основу лукавого разде¬
ла бытовых трафаретов. Его изучение сродни поиску при¬
мет породистых предков у дворняжки: внимательный зри¬
тель встретит здесь признаки самых разных шрифтов
от русской вязи до классических торгово-промышленных
трафаретов конца XIX — начала XX века (илл. 28, 37).

17