все слово воспроизводилось тогда, когда учащийся присоединял послед¬
ний слог к ранее составленным. Например, чтение слова «благослови»
происходило так: буки-люди-аз=б./ш, глаголь-он=го = бла-го, слово-
лю]щ-ок = сло = бла-го-сло, ве№-пже = ви=бла-го-сло-ви.

Только после долгих и отупляющих упражнений, на что уходило
иногда год или два, добирался учащийся до связного чтения (и пись¬
ма). Иван Федоров был передовым человеком своего времени, однако
все, что он мог сделать, готовя к печати свои Азбуки, — это последова¬
тельно изложить то, что было необходимым для традиционного обуче¬
ния грамоте.

Но Ивану Федорову принадлежит самый выбор и расположение
учебных материалов, в том числе молитв и притч для первого чтения.
Он включает в азбуку примеры спряжения глаголов, начинающихся
на разные буквы алфавита, а на примере глагола биты (выбор, вероят¬
но, связанный с ролью битья, наказания в обучении) показывает фор¬
мы страдательного залога. В послесловии он отметил свою роль со¬
ставителя: «еже писах вам, не от себе, но от божественных апостол и
богоносных святых отец учения, преподобного отца нашего Иоанна
Дамаскина, от грамматикии мало нечто ради скорого младенческаго

научения».

Византийский проповедник и поэт Иоанн Дамаскин (ок. 675 г. —
до 753 г.) назван здесь как автор грамматического труда, известного
русским книжникам в переводе с греческого (скорее всего с XV в.) под
названием «О осми частях слова». Следующий за алфавитом и подбо¬
ром слогов отдел книги Ивана Федорова так и называется: «А сия азбу¬
ка от книги осмочастныя, сиречь грамматики».

По сути дела, система обучения грамоте, предлагавшаяся через
двести с лишком лет после Ивана Федорова для народных училищ
Российской империи (см. «Руководство учителям первого и второго
класса народных училищ...», Спб., 1783), недалеко ушла от федо¬
ровского прототипа. И уж во всяком случае этому прототипу следо¬
вали многие печатные и рукописные азбуки и буквари, созданные в
XVII столетии.

Букварь 1574 г. уцелел только в одном, правда, прекрасно сохра¬
нившемся экземпляре, находящемся ныне за океаном, в библиотеке
Гарвардского университета (США). Попал он туда из парижского со¬
брания С. П. Дягилева, одного из создателей объединения «Мир искус¬
ства» и организатора зарубежной труппы «Русский балет», после смер¬
ти владельца. В нашей стране до сих пор не обнаружено не только ни
одной целой книжки первого печатного славянского букваря, но даже
ни одного листочка из него (а всего этих листов 40). Добавим, что
у нас нет также и ни одного экземпляра Азбуки, изданной И. Федоро¬
вым четырьмя годами позже (Острог, 1578). В конце этой Азбуки
он впервые опубликовал замечательный памятник славянской литера¬
туры «Сказание, како состави святый Кирилл философ азбуку по язы¬
ку словенску, и книги преведе от греческих на словеньский язык», со¬
зданный в IX в. Черноризцем Храбром. Во всем мире известны пока
два экземпляра этой книги: один в ГДР, в библиотеке города Готы, и,
по-видимому, еще один (неполный), в Копенгагенской Королевской
библиотеке.

8

«Как же произошло, — может спросить удивленный читатель,—
что такие реликвии попали на чужбину?»1 Что ответить на это?

Задумывались ли Вы, читатель, что некоторым книгам написано на
роду, сослужив свою службу, погибнуть? Такова судьба старинных
печатных календарей, из которых сохранились немногие, и то лишь по¬
тому, что их чистые листы (а они нередко вплетались туда издателями
или владельцами) были использованы для всякого рода памятных за¬
писей; такова же судьба азбук и букварей. Эти скромные и обычно де¬
шевые книжки поступали в детские руки и, выполнив свою нелегкую
службу, испачканные и исчерканные, выбрасывались как ненужный
бумажный хлам. Чтобы букварь «выжил» и сохранился до наших дней,
нужны были особые обстоятельства. Именно такие обстоятельства
и выпали на долю федоровских букварей. Очень рано (в конце XVI в.)
отдельные экземпляры их, минуя детей, попали к любознательным ино¬
странцам, пожелавшим закрепить или пополнить свое знакомство
с русским языком, и были вывезены за границу (букварь 1574 г. —
в Италию, буквари 1578 г. — в Германию и Данию), где их тщательно
сберегали в течение веков, как редкие «восточные» книги.

Из четырех веков существования русских печатных учебников пер¬
вая треть почти исключительно приходится на азбуки и грамматики;
это был своего рода букварно-грамматический период в истории наше¬
го учебника. Конечно, буквари и грамматики продолжали обильно
издаваться и после, но рядом с ними (с начала XVIII в.) стали выхо¬
дить учебники по математике, географии, физике, истории и другим
учебным предметам. Пожалуй, после федоровских Азбук 1574 и 1578 гг.
самой заметной вехой, отмечающей конец букварно-грамматического
периода, был иллюстрированный букварь Кариона Истомина, полно¬
стью гравированный Леонтием Буниным (1-е издание, Москва, 1694;
2-е издание, там же, 1717 (?)). Здесь букварь освобождается от своего
традиционного спутника — набора религиозных текстов. Листы буква¬
ря украшены изображениями людей, животных и растений, построек,
предметов труда и быта, раскрытой арифметики, «звездозаконника»
(точный перевод (калька) слова «астроном») со зрительной трубой,
«историографа», держащего в руках раскрытую книгу и чернильницу.
«Да что видит (учащийся: —А. М.), сие и назовет», — разъясняет ав¬
тор в предисловии свой педагогический прием. Названия изображен¬
ных предметов включены в нехитрые вирши, дающие первый мате¬
риал для чтения. Учебник знакомит учащегося не с одной лишь рус¬
ской, но и с латинской, греческой и даже польской азбуками. Наконец,
предназначался он составителем не только отрокам, но и отроковицам,
не только мужам, но и женам, «имущим учитися... писати».

Букварь Истомина предваряет новый период в истории русского
печатного учебника, открывающийся петровскими реформами первой
четверти XVIII в.

1 За рубежом хранятся еще, по крайней мере, три славянские печатные (не¬
датированные) азбуки, относимые открывшими их исследователями к XVI в. Экземп¬
ляры азбук из библиотек Оксфорда и Кембриджа описаны Симонсом и Барникоттом,
фрагмент азбуки из национальной Библиотеки Кирилла и Мефодия в Софии —
П. Атаносовым. Все эти азбуки связываются указанными авторами с федоровскими
букварями.

11