мощью которого можно проверить подлинность той или иной
надписи или рукописи.

Когда-то А. Н. Оленин, автор первого труда по русской па¬
леографии, полагал, что его читателям будет скучно узнавать
о том, «какова длина палочки у буквы «Л». Однако история
подделок и их разоблачений средствами эпиграфики и палеогра¬
фии должна читаться как настоящий детективный роман, кото¬
рый, будем надеяться, когда-нибудь будет написан.

КАЛЛИГРАФИЯ — ИСКУССТВО ПИСЬМА

«Красивый почерк», «великолепный шрифт», «прекрасная
рукопись» — такими словами мы часто характеризуем и ста¬
ринные, и современные письмена. И действительно, многие
рукописи выглядят как настоящие произведения искусства.
Узорному орнаменту готических соборов отвечают ломаные
линии средневекового «готического» письма. Византийскому
великолепию храмов и облачений священнослужителей соот¬
ветствует рукописная вязь средневековых греческих н русских
письмен. Строгой монументальности египетской архитектуры
отвечает общий стиль египетской иероглифики, здесь проявля¬
ется одна и та же эстетическая «модель мира». А каллиграфия
арабов является, по существу, одним из видов средневекового
арабского искусства, настолько тесно переплелись здесь искус¬
ство письма и искусство орнамента. Более того: по мнению
специалистов, именно арабская каллиграфия является таким
самобытным видом искусства, на которое не оказывали влия¬
ния нп одна страна, ни один чужеземный стиль.

Коран запрещает художнику изображать живые существа
(ибо, изобразив их, он должен дать пм и душу, а на это спо¬
собен только аллах). Единственными областями, куда художник
мог направить полет своей фантазии, были орнамент и калли¬
графия. И под рукой искусного арабского писца обычные буквы
превращались в сказочную вязь, достойную «Тысячи и одной
ночи».

Арабские каллиграфы создали более сотни видов почерка
(монументальный куфический, скорописный наск и многие
другие), настолько разнообразных и гибких, что арабское пись¬
мо стало необходимым элементом всякого орнамента. Арабские
буквы под рукой каллиграфа приобретают круглую, квадрат¬
ную, шестиугольную форму, форму плодов, цветов, птиц. Са¬
мим надписям придаются фигурные очертания — в виде соло¬
вья, розы и т. д. И в то же самое время всегда можно опреде-

184

лить «почерк мастера», узнать, какой каллпграф (и писец,
и художник одновременно) начертал тот или иной текст.

«Божьей милостью» называли арабы умение писать краси¬
во. Арабские халифы не считали зазорным собственноручно
поднести каллиграфу чернильницу, а порой и сами занимались
каллиграфией, считая это возвышенным н благородным делом.
Арабская каллиграфия, вместе с каллиграфией народов Даль¬
него Востока — японцев, корейцев, китайцев,— оказала боль¬
шое влияние на западноевропейскую живопись (однажды, уви¬
дев работы одного из современных худояшиков, Аидрэ Мальро,
министр культуры Франции, воскликнул: «Наконец-то, запад¬
ный каллиграф!») А так как в каллиграфии неразрывно свя¬
заны живопись и письмо, то она оказала влияние и на поэтов
XX столетия. Недаром один из сборников крупнейшего фран¬
цузского поэта Аполлинера называется «Каллиграммы». С раз¬
личными шрифтами и почерками экспериментировали советские
поэты Владимир Маяковский, Василий Каменский, Велимнр
Хлебников, поручая своп произведения ие типографщикам,
а художникам и призывая других поэтов последовать их при¬
меру.

Но эта интереснейшая область исследования на «стыке»
поэтики и грамматологии еще- ждет своих исследователей. Так
же как и другие вопросы «эстетики» ппсьма». Почему мы
считаем один почерк красивым, а другой — нет? На каких
принципах строится «эстетика шрифтов», плакатных и книж¬
ных? Существует ли действительно некая «боязнь» пространст¬
ва», стремление на письме не оставлять «вакуума», свободных
мест, равномерно распределяя текст по всему пространству?
Например, в египетской иероглифике этот принцип строго соб¬
людается: знаки в строке вписывались в воображаемый квад¬
рат, заполняя всю его площадь, причем, как пишет советский
египтолог академик М. А. Коростовцев, «в жертву этому
стремлению, обусловленному требованиями эстетики, прино¬
сили даже порядок знаков, установленный орфографией».

Ответить на этот вопрос грамматология сможет лишь тогда,
когда она пойдет рука об руку не только с эстетикой, но
и с паукой о человеческом восприятии — психологией.